«Шпион»

Литературная беседка

Определённый набор привычек, выстроенных в определённую цепь — и есть жизнь. Так и у Семёна Кудыкина вся жизнь по заранее расписанному графику, ставшему привычкой, его жизнью. Уж сколько лет он возит колхозное молоко в город на приёмный пункт — он и не помнит. Возил ещё до войны и во время войны возил, что прикажут, будучи по состоянию здоровья в обозе, а как вернулся в 45-м, то восстанавливал разорённое колхозное хозяйство, как и все, а потом снова возил молоко…

Вот и в тот день всё было, как всегда; привез Семён молоко, сдал его, а потом, по давно выработанной привычке, заехал на железнодорожный вокзал. Нет, он никого не провожал и не встречал. Вокзал был местом, где работал буфет со свежим пивом и, быть в городе и не посетить буфет — невиданная оплошность, возможно, даже преступление. В буфете, как обычно, было не многолюдно. Лишь одиночные посетители, да такие же, как и Семён — возчики из других колхозов. Но стоило прийти поезду, как вокзальная жизнь оживала, наполняя смыслом наличие заведения под названием буфет. Вот тут важна привычка и, можно сказать, тонкий расчёт, чтобы приехать и справить свои дела до прихода поезда. А дел не так уж и мало. Первым делом купить газету тут же, рядом с буфетом. Затем рюмочку водочки и бутербродик с салом и луком, а потом — заказать кружку пива. И пока отстаивается обильная пена, занять местечко за «стояком», круглым столом, как называли завсегдатаи эти столы, за которыми не сидели, а стояли.

— Что пишет пресса? — пристроился Семён к моложавому, курносому парню Серёге — коллеге из соседнего колхоза.

— Как всегда — вести с комсомольских строек…, — ответил парень, отхлебнув из кружки и снова уставившись в газету. — А, вот это интересно…, — не отрываясь от газеты, сказал Серёга. — Поймали бывших полицаев, у немцев служили, а теперь шпионили. Вишь ты, 12 лет с войны прошло, а всё ловят недобитков.

— И чего интересного? Ясное дело, получат по полной! И не жалко эту мразь. Встречал подобных во время войны; разговор с такими был короткий…

— Интересно то, что военные разведки иноземных государств вновь зашевелились, как пишут в газете. Призывают население к бдительности. Да вон, — махнул курносый в дальний угол вокзала, где красовался плакат, на котором меч разрубал змею и надпись гласила: «Бдительность — наше оружие! Будьте бдительны!» Рядом еще плакаты: «Болтать — врагу помогать».

— Ну, да, шпионам только и нужны наши колхозные секреты, — хохотнул Семён, закусывая выпитую рюмочку.

— А вот не скажи; во всём есть какая-то тайна, которую и мы, может быть не до конца понимаем.

— Какая еще тайна в колхозе? Сколько скот произвёл навозу? — хохотнул Семён.

Парень почесал затылок и, отложив газету, сказал:

— А вот не скажи, что нет секретов в колхозе. Допустим, в колхозе сто коров и в другом сто, а в третьем полтораста… Вот и получается цифра, из которой можно предположить: сколько молока, сколько мясо можно получить да и прокормить сколько полков, да какое время, да… много ещё чего. Это же экономически военная тайна! А в масштабах области, страны, у-у-у-у, — назидательно поднял парень вверх указательный палец, быстро оглянувшись по сторонам. — И потом, в колхозах есть машины, трактора, лошади, а во время войны это всё тягловая сила, пушки, снаряды таскать и прочее.

Парень отхлебнул пиво, утерев мокрые губы рукавом.

— И что важно, — взглянул он в упор на Семёна, — шпионы эти могут быть под любым обличием, хоть интеллигент в шляпе, хоть учитель в очках, хоть…, — он задумался, кого бы еще вспомнить с характерными шпионскими «признаками», и, махнув рукой, многозначительно заключил, — да любой!

— Внимание! Поезд Ленинград — Симферополь прибывает к первой платформе, — внезапно, прервав беседу, громогласно огласил безразличный женский голос, усиленный громкоговорителем. — Повторяю…

— Ну, всё, заболтался, — спохватился Семён, допивая придонные остатки пива, — будь здоров, — протянул он Серёге широкую натруженную ладонь.

Выпустив клубы пара, к перрону медленно подползал паровоз, натруженный десятком вагонов. По дощатому перрону засуетились проворные старушки, оглашая окрестности криками:

— Кому свежие яблочки?

— Курочка, курочка… жареная…

— Раки варёные, крупные…

Несколько суетливых минут пролетели, как один миг и поезд продолжил свой бег к югу. Угомонились и торговки, неспешно покидая перрон и прикидывая выручку. Платформа опустела так же стремительно, как и наполнилась ещё десяток минут назад. Лишь одинокий мужчина остался там, где только что кипели торги. Это был молодой красавец среднего роста, в тщательно подогнанной по спортивной фигуре, офицерской форме. У его ног стоял большой чемодан с блестящими на солнце металлическими углами, обшитый кожей, и небольшая сумка. Было видно, что офицер сошёл с поезда. Его пронзительный взгляд карих глаз пробежал по зданию вокзала, ощупал перрон, не находя нужного — его никто не встречал. Легко подхватив тяжелый чемодан, офицер направился к вокзалу. Единственным местом, где ещё оставалось несколько человек, был буфет, куда и пошёл приезжий, столкнувшись в дверях с Серёгой. От неожиданности увидеть офицера, Серёга отпрянул в сторону, вытянувшись, не сводя любопытного взгляда.

— Скажите, — вежливо спросил офицер, — далеко ли до деревни Имянка?

— Имянка? Да, не бли-и-изко, — протянул Серёга. — С дюжину километров будет — точно, а может и больше.

— Да-а-а… А как же туда можно доехать?

— Э-э-э, это сложно. Даже и не знаю…, — развел руки, задумался Серёга.

— И на том спасибо, — сказал офицер, сдвинув густые черные брови. — Где комната дежурного по станции?

— Там, — показал Серёга рукой.

Взяв вещи, офицер направился по коридору в указанном направлении.

— Товарищ старший лейтенант, подождите, — услышал он за спиной.

Серёга подбежал к нему:

— Там на площади, за вокзалом, у коновязи телега с бидонами, запряженная каурой лошадью. Так вот, возчик как раз будет проезжать через эту деревню Имянку. Поспешите, если не уехал…

Действительно, у коновязи стояла единственная телега с бидонами, около которой возился мужчина, поправляя упряжь. Это был Семён.

— Здравствуйте, — громко, видимо по привычке, поздоровался офицер.

От неожиданности Семён вздрогнул, резко оглянувшись:

— От, напугали… Здравие желаю, — с любопытством уставился он на молодого старшего лейтенанта, переводя взгляд то на его багаж, то не офицера.

— Мне сказали, что вы поедете мимо деревни Имянки, мне надо туда. Возьмите меня.

Везти кого-то — не входило в планы Семёна, да и тесновато от бидонов, колебался и тянул с ответом возчик. Ничего не говоря, старший лейтенант взял свою сумку и, поставив не свободное место в телеге, расстегнул. Проворным движением он достал бутылку водки с небывалой в здешних краях этикеткой — «Столичная». Следом появилась кружка, нож, целая палка толстой, аппетитной колбасы и хлеб. Перед таким угощением Семён устоять не мог; взглядом он уже поглощал содержимое бутылки, закусывая колбасой, которую привозили только из столицы. Офицер же, без лишних слов, уже крупно резал аппетитную колбасу, запах которой приятно ударил Семёну в нос, отложившись в сознании, в разделе лучших закусок. В кружке булькнуло…

— Ну, давай, — протянул офицер Семёну кружку, — как звать?

— Семёном, — беря кружку, сказал возчик.

Медленно, с наслаждением он проглотил жгучую жидкость, закусил толстым куском колбасы, медленно разжёвывая редкими зубами. На душе стало так привольно, что Семён чуть было не запел.

— А сами то что? — вежливо поинтересовался Семён, видя, что офицер себе не наливает.

— Я потом… Может ещё?

— Нет. Будя…, — сказал Семён, неотрывно глядя на богатство в бутылке.

Его взгляд был замечен и в кружке снова булькнуло.

— Давай…, — сказал офицер, — за хорошую дорогу.

Несколько мгновений Семён колебался, затем резко взмахнув рукой и с неким возгласом решимости: — А-а-а, — залпом выпил содержимое кружки.

Трясясь на ухабах, громыхая и позвякивая пустыми бидонами, телега неспешно покатила к центру города с двумя седоками. Ехали молча, так как от грохота телеги слов все равно было бы не слышно. Ближе к центру города свернули на центральную улицу, со времен царизма мощеную булыжником. Поехали тише, шагом, но бидоны и сама телега, обода деревянных колёс которой были обиты стальными полосами, загремели ещё громче. На булыжной мостовой стучало и гремело всё; казалось, что зубы седоков выстукивали дробь, а внутренние органы взбалтывались для ускорения пищеварения и прочих многообразных функций. Не выдержав этой тряски, офицер проворно соскочил с телеги, зашагав рядом. Семён взглянул через плечо на идущего офицера, усмехнувшись, подумал: «Не привычен к нашему транспорту». Вскоре мощеная улица закончилась, как и небольшой городишка, и телега мягко покатила по утрамбованной грунтовке, оставляя позади различные деревянные постройки. Офицер, ухватившись за край телеги, легко вспрыгнул, усаживаясь поудобней.

— А эта дорога куда ведет? — спросил он Семёна, указывая на развилку.

— Эта? Эта через мост в Буравцево, да в Журавкино, — ответил Семён и указывая кнутом, как указкой, — вот в те деревни.

Небольшое стадо коров у реки привлекло внимание офицера:

— Много ли коров сейчас в колхозах? — кивнул он в сторону бурёнок.

— Так у каждого колхоза по-разному. Вот у нас побольше сотни будет, а в этом, — указал Семён кнутом на коров, — голов семьдесят будет, да еще тёлки…

Небольшая речка, повиляв по полям, приблизилась к большаку, блеснув водной гладью.

— Как эта речка называется?

— Лосница, — отозвался Семён.

— Чудное название.

— А, по — разному говорят; кто от спокойного течения, вода как бы лоснится, а кто от лосей… Не знаю…

Усталость, выпитое горячительное, перемешанное с убаюкивающим мерным покачиванием телеги, свинцовой тяжестью сомкнули веки Семёна. На очередные вопросы офицера он уже не отвечал, а лишь мычал сквозь дрёму. Вскоре затих вовсе, свесив голову на грудь. Неожиданно ему ясно привиделось лицо Серёги. Приложив палец ко рту, как на вокзальном плакате, он выпучил глаза, зашептав: «Шпионы эти могут быть под любым обличием».

Неожиданно телега резко подпрыгнула, сильно тряхнув седоков, разом громыхнув бидонами, передним колесом заскочив в глубокую рытвину. От этого толчка Семёна откинуло назад и он бы упал навзничь, но удержался за вожжи, резко натянув их.

— Трр-р-р, оглашенная, — заорал спросонья Семён, выпучив глаза от неожиданности, остановил лошадь. «И могут быть под любым обличием…», — крутилось у него в голове.

— Что случилось? — спросил офицер.

— Ничего. Всё в порядке. Сейчас, сейчас поедем, — лепетал Семён, медленно сползая с телеги. Делая вид, что он осматривает целостность колёс и упряжи, Семён украдкой, но пристально разглядывал офицера. «А что если это…ОН?» — подумал, боясь произнести страшное слово. От мысли, что он везёт шпиона в обличии советского офицера, а следовательно является пособником — Семёна бросило в жар. Пот крупными каплями выступил на лбу и он вновь залепетал невпопад:

— Да, да… сейчас… сейчас уже близко… Уже едем…

Мысль о шпионе всё прочнее утверждалась в его сознании. Под покачивание телеги он стал обдумывать «факты». А их, по мнению Семёна, было достаточно много. Форма на нём сидит слишком ладно, значит шита по заказу. Но он то служил в армии и помнит, как выдавали эту самую форму — бери, что дают и носи. Водка была «Столичная», а такую надо поискать даже в столице, а для разведок — не проблема. Да и после выпитого, что-то быстро согласился он офицера этого везти. Точно! В водку было что-то добавлено, какой-то секретный порошок. Опоили! Сам то он не стал пить… И потом, эти вопросы: что за деревни, куда дороги ведут, сколько коров…

— Трр-р-р, — остановил лошадь Семён от очередной мысли посетившей его голову: «Так он для того и спрашивал, чтобы потом с картой сверять! Точно — шпион», — слегка оглянувшись, взглянул на офицера, который беззаботно рассматривал окружающие поля и перелески.

— Но-о-о, — пробасил Семён, хлопнув по бокам лошади вожжами. «Что делать? Что делать?» — новая мысль сверлила мозг Семёну. «Скоро деревня Петрово, а там Сельсовет…, там телефон…, позвонить кому следует…», — пульсировали путающиеся мысли. Семён пытался себя успокоить повторяя про себя: «Ничего, ничего. Всё обойдётся. Меня ещё и благодарить будут, а может и наградят… медалью!» Он вдруг ясно себе представил, как ему прикалывают на грудь новенькую, блестящую медаль и собравшийся народ дружно аплодирует по этому поводу. Мысль о медали, которая была почти в кармане, так успокоила и приободрила Семёна, что он стал тихонько насвистывать веселую мелодию.

Огромные липы, давно видневшиеся на горизонте, наконец приблизились, оказавшись кладбищенскими, и телега въехала в деревню, выстроившуюся длинными рядами домов вдоль ухабистого большака. Телега поехала медленнее, а Семён всё пристальней поглядывал влево, где издали виднелась крытая щепой высокая крыша Сельсовета.

— Трр-р-р, — остановил он лошадь. От внезапно нахлынувшего волнения у Семёна пересохло в горле и затряслись не только руки, но и что-то где-то в груди:

— Я… мне… тут… надо… тут…, — сбивчиво и не понятно пытался он объяснить причину остановки. Наконец, махнув рукой, бегом скрылся за густым кустом сирени, заслоняющим здание Сельсовета. Всё ожидал Семён, но только не этого; рабочее время закончилось и на двери красовался крупный замок. От досады Семён пнул дверь ногой и бросился назад к телеге.

«Что делать? Что делать?» — вновь рассуждал он под покачивания, скрип и тряску телеги. Медаль, которую он уже видел на своей груди, как-то потускнела, приняв неясные очертания. «Ладно», — думал Семён, — «довезу его до места и запомню у кого остановился». «А там и до своего Сельсовета недалеко… Позвоню. Сообщу». Потускневшая было медаль вновь стала отливать сияющим светом.

— А что в Имянку едете к родне?

— Да, к родным, — отозвался офицер.

«Вот и попался, голубчик. К родным он едет, как бы не так; сам чернявый, как смоль, глазищи карие. Ну, где он в наших краях сыщет похожих родственников? Тем более в Имянке; там сплошь русые да сивые с серыми глазами. Не офицер это. Засланный…», — вновь стал размышлять Семён, выискивая «факты».

Петрово осталось позади и телега свернула в направлении Имянки. Дорога стала узкой, что две телеги разминутся с трудом. А вокруг благоухали, шепча на ветру, огромные поля, засеянные рожью с вкраплением синих васильков — по правую сторону и овсом, с таким же вкраплением — по левую. Впереди, на горизонте синел далёкий лес.

Громыхнув бидонами, телега протряслась по бревенчатому мостику через ручей и съехала на возвышенность.

— Далеко ли ещё? — поинтересовался офицер.

— Да уже рядом. Вон впереди высокая ветлина — она и есть, Имянка.

Неожиданно они увидели одинокую фигуру человека, идущего навстречу. Издали было не разобрать — кто идёт, мужчина ли, женщина ли? Расстояние быстро сокращалось и по светлому платочку на голове стало понятно, что шла женщина. Она быстро приближалась, вглядываясь в телегу.

— А вот и Настя из Имянки, — скривил губы в улыбке Семён, предвкушая скорое разоблачение шпионских хитростей.

— Где? — взволнованно спросил офицер, приподнимаясь с телеги, глядя вперед. И вдруг, словно стальная пружина, распрямился, взвился над телегой, выпрыгнув и побежал, обгоняя лошадь, навстречу остановившейся на обочине, взволнованной женщине. Еще мгновение и они обнялись, расцеловались…

— Боренька, ну как же…, — утирая слезу радости, сказала Настя. — А нам твою телеграмму только что и привезли. Почтальон заболел, так вот… И лошади нет…

— Так вы что, пешком идёте меня встречать? — поразился Борис.

— Да, иду…

Не скрывая всех нахлынувших чувств уважения, любви и благодарности, Борис нежно обнял Настю.

От удивления Семён открыл рот, не моргая уставившись на Настю и Бориса.

— Семён, ты чего? Вот, мой зять из Ленинграда приехал погостить, — улыбаясь, с гордостью сказала Настя.

Замешательство и растерянность постепенно прошли и, глядя на приехавших и встречающих, Семён сказал:

— Эй, граждане, так мы что, поедем? — Его обуревали смешанные чувства; с одной стороны — облегчения, что офицер не шпион, а самый, что ни на есть родной, советский офицер, а с другой — он понимал, что медаль, которая была так близка, уплыла от него навсегда. «Вот выдумал…», — подумал Семён и, к удивлению Бориса и Насти, громко, на всю округу рассмеялся.

Владимир Каплинский

Оцените статью
Посудачим о Даче
Добавить комментарий

  1. Ольга

    Мне кажется здесь должно быть продолжение — чего это зять к тёще приехал погостить — шпиён! Обалденно, не могу оторваться, такая лёгкость написания, нужна целая книга!!! Спасибо, очень душевно!

    Ответить
  2. Автор

    Спасибо, Ольга. Нет, продолжения этого рассказа не будет, но… Что-нибудь я ещё напишу.

    Ответить