Весна наступала неуклюже; сделав пару шагов, захромала и вовсе остановилась. Уж, впору и травке зеленеть, да окрестные поля побудить птичьими голосами, ан, нет. Драными клоками снег повсюду, да северный ветер-ознобыш дует беспрестанно. И лишь редкий ручеек-болтунок промямлит что-то невнятное. Но ни холод, ни отсутствие больших ручьев и луж не могли удержать дома шестилетнего Егорку. Его грозная флотилия парусных корабликов, выструганных из коры и дерева, и расставленных на подоконниках, словно верфях, давно ждала испытаний, «морских» баталий и, конечно, побед. Каждый день Егорка долго бродил по селу в поисках подходящей «акватории». Но ночные заморозки покрывали лужи прочной ледяной коркой, а холодный ветер и отсутствие всеми любимого солнышка не давали ей растаять. Эти Егоркины походы всегда заканчивались промоченными сапожками, грязными брюками и курткой, упрёками матери и теплой русской печью. Как приятно лежать под потолком на мягком отцовском полушубке, всем озябшим тельцем ощущая тепло разогретых печных кирпичей.
— Деда, а чего нынче весна не приходит? — выглянул Егорка из-под ситцевой в горошек печной занавески, сверкнув голубыми глазенками.
Дед Еремей в очередной раз клеил свои резиновые сапоги, не желая навсегда расстаться хоть и со старой, но весьма удобной, привычной обувью.
— Это верно. Весна нынче заплутала, иль ещё чего…, — пробасил Еремей. Перестав тереть худое место сапога наждаком, он задумался, а затем, кинув быстрый взгляд на внука, сказал: — А вот расскажу тебе одну историю про весну. Её мне ещё мой дед сказывал. Как-то давным-давно настало время править на земле Весне. В красивом зеленом платье до пят, в зеленой косынке приходит она в дом, где по очереди живут и хозяйничают все четыре сестры – Зима, Весна, Лето и Осень. Встречает её сестра Зима – вся в белом, искрящемся платье, в белом кокошнике. Поприветствовали сестры друг друга, а Зима и приглашает новую хозяйку к столу; поесть, попить с дороги, да отдохнуть, а затем уж и за дела земные приниматься. А на столе еды всякой вкусной, напитков разных – видимо — не видимо. И то попробовать хочется, и это отведать, не гоже отказывать. Едят и пьют Зима с Весной, да неспешно беседуют и ничего вокруг не замечают, будто время остановилось. Так неделю они сидят, другую сидят, третью… А в это время на земле никто не правил, не управлял, и совершенно не разобрать – толи зима продолжается, то ли весна началась. Ить, с утра землю снегом кроет, а к полудню дождем поливает, а в ночь мороз трескучий – полная неразбериха. И только на исходе второго месяца спохватились сестры, что позабыли за яствами, да беседами дела свои прямые. Сестра Зима спешно попрощалась и быстро подалась к себе на север, а Весна принялась тут же наводить порядок. Первым делом разогнала хмурые тучи на небе и солнышку золотые волосы расчесала. Заискрились волосы на южном ветерке, прогревая землю. Ожили букашки разные, а тут и птицы с юга прилетели, да так звучно запели в округе на радость людям. Травка зазеленела и на деревьях почки проклюнулись, словно цыплята из яйца. Вот и нынче, видимо, загостевалась Весна у Зимы. Да слушаешь ли ты, Егорушка?
Мальчик спал, положив ладошку под щёку, мерно посапывая. И снились ему золотые, теплые волосы солнышка и бегущие ручьи, и широкий пруд на котором под всеми парусами плыла его флотилия.
